Понимаешь,
Трудно говорить мне с тобой.
В целом городе у вас - ни снежинки.
В белых фартучках школьницы идут гурьбой
И цветы продают на Дзержинке.
Там у вас - деревья в листве...
А у нас - за версту, наверное, слышно,
Будто кожа новая, поскрипывает наст,
А в субботу будет кросс лыжный...
Письма очень долго идут
Не сердись,
Почту обвинять не годится...
Рассказали мне -
Жил один влюбленные радист
До войны, на острове Диксон.
Рассказали мне -
Был он не слишком смел,
И любви привык сторониться...
А когда пришла она,
Никак не умел
С девушкой-радисткой объясниться...
Но однажды
В вихре приказов и смет
График передачи ломая,
Выбил он:
"Целую",
Ипришел ответ:
"Что передаешь?
Не понимаю"
Предпоследним словом себя обозвав,
Парень объяснения бросил.
…поцелуй восьмерками зашифровав,
Он отстукал: «88»
Разговор дальнейший был полон огня:
«Милая, пойми человека!
88!
Как слышишь меня?
88!
Проверка!!!»
Он отстукивал восьмерки упорно и зло,
Днем и ночью, в зиму и в осень!
Он выстукивал, пока в ответ не пришло:
«Понимаю, 88!!!»
Я не знаю, может все было не так,
Более обыденно, пресно…
Только верю твердо:
Жил такой чудак!
Мне в другое верить не интересно!
Вот и я, молчанье не в силах терпеть,
И в холодную зимнюю просинь
Сердцем выстукиваю тебе:
«Милая, 88!
Слышишь? Эту цифру я молнией шлю!
Мчать ей через горы и реки!
88! Очень люблю!
88! На веки!»
Роберт Рождественский